Спил деревьев: вязы Введенского

Одни из наиболее сложных деревьев, с которыми нам пришлось столкнуться в процессе нашей работы, находятся (а часть из них уже — находились) на Введенском кладбище Москвы, известном уже с 1771 г. как Немецкое. Трудно сказать, почему именно здесь получилось так, что толстые вязы, засохшие много лет назад, до сих пор догнивали среди немецких памятников начала — середины 19 века. Мы встречали много отмерших деревьев и в других местах, но введенские вязы отличались от прочих своими исполинскими размерами.

В среднем диаметр деревьев, с которыми нам предстояло работать, превышал 80 см. Могучая деревянная колонна венчалась букетом отдельных стволов, которые качались в такт соседним вершинам живых дубов и клёнов. Первые же два дерева, которые были предложены нам для удаления, преподнесли нам ряд приятных и не очень сюрпризов.

Одно из них было не слишком раскидисто, но настолько подточено гнилью, что мысли лезть наверх в голову просто не приходило. Верёвки на него я забросил путём сложных манипуляций с соседних деревьев. На них же мы стали опускать наше дерево целиком. В прочности верёвок и карабинов сомневаться не приходилось, а вот одна из двух опор — соседний (правда, более толстый) не так давно отмерший вяз с солидным дуплом на высоте десять метров от земли, из которого с беспокойством взирала на происходящее синица, — внушала мне серьёзные опасения на предмет своей прочности.

Как оказалось — напрасно. Опасность пришла с другой стороны. На вид совершенно здоровая липа, которую мы выбрали в качестве второй опоры для спуска, — в какой-то момент начала буквально выходить корнями из земли, чем здорово напугала моего напарника, выдававшего верёвки из спускового устройства как раз под ней.

Впрочем, поскольку нагрузка нарастала равномерно, а не рывками, ничего страшного не произошло. Под взором бдительных охранников кладбища мы положили наш вяз между оградками и Могучая деревянная колонна венчалась наверху букетом отдельных стволов.

Липа вздохнула с явным облегчением. Мы тоже. Следующим на очереди под удаление был другой вяз, выполнявший роль опоры в предыдущем случае. Поскольку, на мой взгляд, он прошёл достаточную проверку на прочность, мне показалось оправданным применять на нём традиционные для нас (и мною любимые) методы удаления дерева по частям с управляемым спуском.

Единственное, что несколько смущало, так это большой диаметр дерева. Гнездо синицы, как оказалось позднее, было ещё не обжито. Самую сложную часть работы мы успели выполнить как раз до начавшейся во второй половине дня сильной грозы, которую мы удачно переждали под крышей соседней часовенки — мавзолея Эрлангеров, творения архитектора Шехтеля Ф.О. За это время удача улыбнулась нам целых три раза.

Во-первых, мы остались сухими. Во-вторых, рядом с тем местом, где лежало наше снаряжение, из-за дождя произошло короткое замыкание в лектрощитке и мы несколько секунд любовались потрясающим фонтаном искр.

В третьих, из-за сильного порывистого ветра через аллею от нас от клёна отломало огромный сук, который с треском упал рядом, но мимо. Когда дождь закончился, мы допилили ствол вяза, обнаружив у его почти метрового основания огромную дыру, в результате чего пень больше напоминал ночной горшок огромных размеров, нежели основание ещё недавно исполинского дерева.

В дороге домой мы с неподдельным интересом обсуждали эффект прочности трубы, вспоминая примеры из авиастроения. Однако лезть на дерево с аналогичным пнём впредь мне почему-то больше не хотелось. Впрочем, это ничего не изменило. Через несколько дней нас ждал ещё один вяз как раз с таким пнём, свободное место в котором удачно использовалось кем-то под склад инвентаря. Но это — совсем другая история.